Мммм... ну как бы вот.... =)

[azurra]

Сюжет мне приснился. почти ничего не пришлось додумывать

Игрушечных дел мастер
Автор: AZURRA
Первый прочтец: Catia

Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Анри/Кристиан

Рейтинг: пока PG
Жанр: Слэш, романтика, а там как пойдет
Размер: Миди
Статус: в процессе

Предупреждение:
Выкладываюсь первый раз. Так что сильно тапками не бейте. Конструктивную критику с удовольствием приму к рассмотрению =)

Часть 1
Первая игрушка появилась в доме Анри еще до его рождения. Точнее будет сказать, что сам он появился на свет в доме, где жили игрушки. Дом, о котором идет речь, принадлежал Патрису Левалуа, странному замкнутому человеку, и находился на окраине Парижа, как раз между бедной лавчонкой старьевщика и маленьким трактиром с худой крышей. Он был двухэтажный, и первый этаж также служил лавкой, в которой Патрис продавал свои игрушки. Мастерил он их сперва по необходимости: с тех пор, как будучи солдатом в молодости потерял левую ногу и глаз, другого заработка найти себе не мог. Потом он увлекся механикой и другими науками, да так, что вся остальная жизнь для него постепенно отошла на второй план. Однако это новое увлечение дало свои плоды, и многие необычные физические и механические явления, которые ему удалось наблюдать в мастерской, были воплощены в его игрушках. У него были и механические пташки, издававшие мелодичные трели, когда кто-то проходил мимо; и солдатики, которые стреляли настоящими маленькими ядрами; и куклы, которые умели улыбаться и плакать, имели шарнирные руки и ноги и настоящие волосы; и волшебники в широкополых высоких шляпах, которые могли вызывать крошечные молнии между своих рук. Торговля постепенно начала приносить хоть и небольшой, но стабильный доход. Патрис сутками пропадал в мастерской, служившей ему и спальней и столовой, изобретая все новые и новые механизмы. Неизвестно, заметил ли он, как и когда в его доме появилась сначала жена, бледная болезненная женщина по имени Розалин, а потом и маленький пищащий комочек Анри, но однажды он сделал спящего кота, наподобие соседского, что издох недавно, и положил его на ступенях таверны. Пушистая игрушка, умеющая мурлыкать и подергивать хвостом, будто и правда живой спящий кот, сперва повергла соседей в священный ужас, а потом привела в неописуемый восторг. Благодаря этому эпизоду игрушки Патриса стали раскупаться с невероятной быстротой и он, наконец, смог себе позволить более просторное и удобное жилище, где была масса места для стеллажей с деталями, чертежами и наполовину собранными игрушками. Переезд в новый дом занял пару недель и был омрачен внезапной смертью Розалин. Злые языки говорили, что бедная женщина могла прожить гораздо дольше, если бы нерадивый муж уделял ей больше внимания. Но, возможно, именно после ее смерти Патрис наконец осознал, что у него есть сын. Анри на тот момент было пять лет. Он рос любознательным мальчиком, и ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем сидеть на подоконнике в мастерской и наблюдать за работой отца. Патрис в свою очередь награждал его внимание все новыми и новыми игрушками, равными которым не было во всей округе.
Идея, пришедшая однажды в голову маленького Анри, в корне изменила всю их жизнь
- Папа, а почему ты не сделаешь большую куклу? - спросил мальчик, поглаживая того самого спящего рыжего кота, лежащего рядом на подоконнике
- Большую куклу? - Патрис поднял на него удивленный взгляд
- Да, как ты или я.
- … как ты или я… пробормотал себе под нос мастер, - как ты или я….
На следующий же день в их доме появился новейший атлас по медицине. Парису пришлось выложить за него кругленькую сумму, а еще наобещать лавочнику, который продавал книги, кучу новых игрушек для его детей. После этого он засел в мастерскую почти на месяц и запретил даже сыну беспокоить его. Анри, скорее всего умер бы с голоду, если бы не кухарка, нанятая еще покойной Розалин, не приходила стряпать раз в несколько дней. Когда, наконец, он смог увидеть отца, Патрис был худ и бледен, а борода его отросла почти до груди. Однако взгляд единственного глаза, опухшего и покрасневшего от бессонницы, был ясным, а его обладатель – веселым и воодушевленным как никогда.
- Это будет нечто невероятное, Анри! Нечто потрясающее! – он подхватил сына на руки и подбросил вверх. А потом повел в мастерскую и показал кучу новых чертежей и набросков, в которых мальчик ничего, к сожалению, не понял.
Но работа закипела. Патрис трудился с небывалым усердием, временами забывая даже про еду и сон, прерываясь, однако, время от времени, чтобы смастерить что-то на продажу. Ведь нужно же им было на что-то жить.
Через несколько месяцев в мастерской появился скелет. Выглядел он как самый настоящий (его Анри подглядел как-то в атласе), но каждая его косточка была отлита из металла отдельно и соединена с другими маленькими, но прочными заклепками. Потом скелет постепенно стал обрастать странными металлическими нитями, тонкими как волос, стеклянными трубками, наполненными жидкостью разных цветов, пластинками из дерева, металла, кости и других материалов.
- Папа, а что это? – спрашивал Анри
- Это внутренности, малыш, отвечал отец, - это будет большая кукла, как ты и я, поэтому у нее тоже должны быть внутренности.
В тот же вечер Анри улучил момент, и снова заглянул в атлас. Разноцветные и непонятные картинки напугали его, но он не углядел внутри человека ничего, что напоминало бы все то, что отец прикрепил к скелету.
Несмотря на старания Патриса и его воодушевление, изготовление куклы порядком затянулось. Часто для покупки нужной детали он отдавал все, что заработал за неделю или месяц и потом они жили впроголодь до того момента, как кто-то не покупал у них игрушку. Он собирал и разбирал куклу раз за разом, добавляя или наоборот убирая деталь. Соседи начинали посмеиваться над ним, считая, что Патрис никогда не уймется.
Вскоре Анри исполнилось семь лет, и он пошел в школу, где научился читать, а главное считать. Спустя еще какое-то время отец научил его мастерить несложные игрушки, так что все свободное время он проводил в лавке, заправляя всеми торговыми делами и попутно приделывая лапы собакам и зайцам или выстругивая палочки для вертушек.
Чем старше становился мальчик, тем сложнее ему доставались задания в школе и в мастерской отца. Он уже изучал геометрию, естествознание, мог с закрытыми глазами смастерить головоломку или небольшой летательный механизм и имел неплохое представление о торговле. К тому времени бОльшая часть работы по созданию «большой куклы» была закончена. Внутренности и скелет теперь были закрыты защитными пластинами, отлитыми по формам человеческого тела, и обмотаны тонким полотном из свалянной овечьей шерсти. За несколько дней до тринадцатилетия Анри Патрис принес из лавки мясника большой мешок. В нем оказалась свиная кожа. Мальчик поморщился от отвращения, но отец многозначительно заявил, что у куклы все должно быть по-настоящему, в том числе и кожа. Мастерская наполнилась ведрами и тазами, в которых Патрис вымачивал и обрабатывал кожу еще почти месяц.
- Она должна стать совсем мягкой и белой, - объяснил он, - и конечно нужно сделать так, чтобы она прослужила кукле как можно дольше.
Весь этот месяц Анри старался не появляться в мастерской. От тяжелого химического запаха и вида болтающейся в ведре кожи его тошнило. Однако он оценил труды отца, когда тот показал ему руку куклы, обшитую этой самой кожей.
Рука выглядела совсем как человеческая, правда на ней не было волос и ногтей, и цвет у нее был несколько бледнее, чем обычно бывает у людей.
- не показывай ее никому, пока вся работа не будет закончена, - посоветовал мальчик, - а то еще подумают, что мы прячем в доме труп.
Кукла теперь была завешана льняным покрывалом, которое снималось, только если нужно было присоединить ей очередную конечность. Голову Патрис оставил напоследок. Анри, к сожалению, не смог наблюдать за рождением куклы. Близилось Рождество, и в лавке было полно работы. Но в один из дней сочельника Патрис прибежал в лавку к сыну, возбужденный как никогда, схватил его за руку и потащил за собой
- Ты должен это увидеть! Немедленно! Сейчас!
Анри ничего не оставалось, кроме как оставить удивленных покупателей и последовать за отцом. В Мастерской было необычно светло: все огромные пыльные портьеры, закрывавшие окна много лет, были раздвинуты. Посреди захламленной комнаты была расчищена небольшая площадка, на которой стояла кукла, все еще накрытая полотном.
- Встань здесь, - сказал Патрис сыну, подводя его к окну, - тебе будет лучше видно.
Он повернул куклу к сыну и, помедлив пару секунд, одним движением сдернул с нее покрывало.
Анри замер, не в силах произнести ни слова. Перед ним стоял человек, мужчина лет тридцати или чуть старше. Довольно высокий и широкоплечий с почти идеальным телосложением, таким, какие мальчик видел на картинках уже порядком истрепанного атласа. Но больше всего Анри поразило лицо куклы. С трех шагов его можно было принять за самое настоящее: правильный овал, тонкий прямой нос, высокие скулы, даже губы на вид казались мягкими. Глаза, опушенные темными ресницами, были закрыты. Мальчик присмотрелся: отец сделал даже морщинки вокруг них.
Патрис, закусив губу, с ожиданием смотрел на своего юного критика.
Однако критик, не двинувшись с места, все так же молчал. Только глаза у него округлялись все больше…
- Анри, ну скажи же хоть слово? Все-таки это можно назвать делом моей жизни.
- Никогда не видел ничего подобного, - произнес, наконец, восхищенный мальчик
- Не видел, - сварливо передразнил его отец, - да что ты видел-то! – Но тут же смягчился, - а волосы? Как тебе волосы? Они тоже настоящие. Купил у цирюльника недавно. Одна мадам отстригла косу своей дочери.
Темные густые локоны, спускавшиеся до середины лопаток, были расчесаны и заплетены в аккуратную косу, открывая высокий лоб, который мастер также украсил тонкими морщинками.
- А как тебе это, а? – Патрис заговорщицки подмигнул сыну, указав взглядом вниз.
Вид пениса, окруженного завитками темных волос, смутил мальчика еще больше
- Обязательно было делать ЭТО? – спросил он
- Конечно! Мы же хотели, чтобы он был как настоящий!
- Кажется, когда я спрашивал тебя про большую куклу, я имел в виду просто большую куклу.
- Но ведь получилось гораздо интереснее, чем просто «большая кукла»? – Патрис приобнял свое творение, - правда ведь? Но работы еще очень и очень много.. Я не придумал, чем заменить глаза, и еще внутри надо кое-что поправить… Думаю, еще годик придется подождать….
- Подождать чего? – переспросил Анри, но отец только улыбнулся.
Этот год стал одним из самых голодных в памяти Анри. Хотя он теперь умел сам мастерить игрушки, почти все деньги, что им удалось выручить в лавке, были спущены на доработку куклы. Патрису пришлось еще разок разобрать ее и снять кожу с головы и туловища. Аккуратно разложенные на столе конечности, так похожие на человеческие, уже не вселяли в него панический страх, но мальчик все еще не решался трогать их. Однако он часто вспоминал тот первый раз, когда увидел ЕГО. Анри уже не мог называть куклу «куклой», слишком сильным было сходство с человеком. Но и к живым существам относить ЕГО было бы неправильным. Анри, да и возможно сам Патрис, в глубине души считали создание подобной ВЕЩИ богохульством, но сам факт, что такое могло произойти и произошло, рассеивал все их туманные страхи.
Часто, перед сном мальчик думал о НЕМ. Как он справедливо предполагал, люди, живущие по соседству, будут по меньшей мере шокированы. Но какова ЕГО дальнейшая судьба? Неужели отец продаст то, что он называл «делом своей жизни»? И ОН будет пылиться в углу какого-нибудь частного музея. Или может ЕГО поставят в саду, или в кабинете, чтобы своим присутствием он отпугивал ночных посетителей. В часы таких раздумий он долго ворочался в кровати и сон не шел к нему почти до самого рассвета.
И вот, наконец, настал день, когда Патрис торжественно объявил, что кукла готова. Он спустился в лавку, где Анри раскладывал по полкам игрушки. В руках у него был плащ.
- Сегодня я иду к часовщику, нужно забрать последнюю деталь, - сообщил он сыну, - он живет на другом конце города, так что вернусь я очень поздно. Ужинать тебе придется без меня.
Анри кивнул. Он не спеша закончил дела в лавке, разогрел в очаге мясную похлебку и направился в мастерскую: нужно было покрасить игрушечный зАмок, который он собирал на заказ.
ОН стоял все там же, посреди мастерской, скрытый льняным покрывалом. Мальчик сел за стол и придвинул к себе замок, намереваясь сегодня же завершить работу. Однако ощущение ЕГО присутствия за спиной не давало ему возможности сосредоточиться. Анри все время оборачивался, ему казалось, что ОН смотрит на него сквозь ткань. Это чувство преследовало его теперь почти все время, пока он находился в мастерской, и каждый раз мальчик находил в себе силы не поддаваться ему, но сегодня, Анри не выдержал. Осторожно подойдя к высокой фигуре, он ухватился за край полотна и потянул на себя. ОН, обнаженный, стоял прямо, слегка склонив голову. Глаза все так же были закрыты. Анри осторожно приблизился. Сердце его от волнения глухо билось в груди. Ему все больше казалось, что перед ним живой человек. Все швы на коже были тщательнейшим образом закрашены, да и сама она приобрела теперь более естественный вид. На руках и ногах появились аккуратные ногти, а на лице - родинки. Единственное, что портило весь вид – распоротая на горле кожа, из-за которой виднелись какие-то трубочки и металлические нити.
- Невероятно… - прошептал Анри. Он поднял руку и неуверенно, будто боясь обжечься, коснулся ЕГО груди. Кожа была бархатистой на ощупь и очень мягкой, как и хотел Патрис. И кажется даже теплой.
Анри пришло в голову, что у НЕГО нет имени. Мальчик вгляделся в красивое лицо, не выражавшее никаких эмоций
«Как бы тебя назвать?» - думал он, мысленно обращаясь к НЕМУ – «Николя? Етьен? Может быть Фабрис?»
«Кристиан» - подсказало сознание, - «Его зовут Кристиан»
- Кристиан, - повторил Анри вслух, проводя пальцами по ЕГО щеке. Глаза куклы неожиданно распахнулись. Это были настоящие живые человеческие глаза красивого орехового оттенка. Анри в ужасе отпрянул на шаг и застыл на месте, словно прикованный. ОН поднял голову, губы ЕГО приоткрылись и что-то беззвучно сказали. При этом в открытом горле пришли в движение тонкие металлические трубочки.
Это было слишком для Анри. Он с криком попятился назад, споткнулся о стул и упал, ударившись головой об пол. Потрясенное увиденным сознание угасло, наконец сжалившись над ним.